Гай Марий
Animum adhibe! Русскоязычному читателю на заметку:
Ввиду засилья в статье Lingua Latina Æterna, благочестивые и сердобольные католики ad omnem occasionem снабдили фразы на латинском русским переводом.
Для отображения поместите курсор мыши на непонятное, и тайна древних иероглифов откроется вам через полсекунды.
Гай Ма́рий (лат. Gaius Marius; 157 — 86 до н.э[1].) — знаковый полководец и политик Древнего Рима, семикратный консул[2]. Реформировал армию. За победу над германскими племенами получил прозвище «третий основатель Рима». Под конец жизни спровоцировал гражданскую войну, захватил Рим и устроил экстерминатус своих противников.
Sic itur ad astra, или Пацан к успеху шёл
Марий и варикоз |
|---|
О самообладании и выносливости Мария свидетельствует многое, например, то, как он перенес хирургическую операцию. Страдая, по-видимому, сильным расширением вен на обоих бедрах и досадуя на то, что ноги его обезображены, он решил позвать врача и, не дав связать себя, подставил под нож одно бедро. Не шевельнувшись, не застонав, не изменившись в лице, он молча вытерпел невероятную боль от надрезов. Но когда врач хотел перейти ко второй ноге, Марий не дал ему резать, сказав: «Я вижу, что исцеление не стоит такой боли». 'Плутарх. Гай Марий |
По происхождению — плебей, но не из этих, а из сословия всадников. Тем не менее, всю жизнь считался аристократами канонiчным быдлом из-за незнания греческого (лингва франка того времени), поскольку считал смешным обучаться у наставников, находящихся в анальном рабстве у Рима. Молодость провёл в деревне под Арпином. Однажды увидел падающее орлиное гнездо и подхватил его полой своего плаща. В гнезде оказалось семь птенцов. Обратившись к прорицателю, Марий узнал, что ему суждено семь раз получить высшую должность в государстве, ибо орёл является птицей, посвящённой Юпитеру, верховному б-гу. Позже, таки став консулом, Марий постановил, что отныне орёл будет символом SPQR, в результате орлы появились на значках легионов[3].
Igni et ferro, или «Не ходите, дети, в Африку гулять!»
В 109 году Марий отправился легатом консула Метелла в Африку, где Рим увяз в войне против нумидийского царя Югурты. Отличившись в паре сражений, в следующем году арпинат[4] прибыл в Рим на консульские выборы и, заранее заручившись поддержкой солдат и плебейских трибунов, был с триумфом избран на 107 год. Ну и заодно главкома Метелла не забыл обгадить, обвинив в умышленном затягивании войны. В итоге Марию вручили командование, а Метелла почти выкинули на мороз (и всё же Метеллу присвоили почётный ник «Нумидийский»).
Сначала Марий запросил пополнение, звал на службу дедов, с которыми служил раньше, набирал вспомогательные отряды из числа союзников. Но самое главное — он воспользовался багом римского призыва, превратив его в фичу: он понизил ценз, фактически отменив его. Тут к нашему хитрецу повалили capite censi и нищеброды, как следствие — стёрлись сословные различия в легионе, что позволило создать одинаковые тактические подразделения и стандартизировать обучение и экипировку солдат, предоставляемую отныне за счёт государства.
Вернувшись в Африку, Марий напал на ещё не разорённые регионы, давая возможность воякам обогатиться за счёт грабежа, причём он отдавал солдатам всю добычу, тогда как раньше им выделяли лишь процент из общака. Также Марий поначалу избегал больших сражений, завязывая мелкие стычки, чтобы дать возможность новобранцам набраться опыта.
Наконец консул всерьёз взялся за Югурту: нанёс несколько ударов по нумидийцам и их союзникам, под столицей Циртой опиздюлил самого царя, затем начал наступление на стратегически важные города. Полководец совершил тяжёлый переход по пустыне к Капсе, где хранились сокровища царя, внезапным ударом захватил её и, несмотря на капитуляцию города, приказал перебить всех способных носить оружие, остальных продать в рабство, город сжечь, добычу поделить.
Этот триумф заценили как солдаты, окончательно уверовавшие в своего командующего, так и нумидийцы. В Риме же Марию продлили полномочия на следующий год, назначив его проконсулом. Новую кампанию Марий начал с продолжения прессинга городов: одни он брал штурмом, другие сдавались сами, помня об участи Капсы, но и те, и другие предавались огню. Война не меняется…
Следующей целью стала крепость на скалистой горе недалеко от реки Мулукка. К цитадели вёл лишь узкий проход, поэтому о штурме можно было и не мечтать. Но арпинату вновь фартануло: один воин-лигур нашёл тропинку, ведущую наверх и незаметную из крепости. В то время как основные силы ломились в главные ворота, группа солдат во главе с этим пронырой забралась наверх и напала на нумидийцев с тыла. Win.
Тем временем в армию Мария прибыл квестор Сулла с конницей. Ньюфаг, занимавшийся раньше только еблей, пьянками, походами в театр и прочими непотребствами, сначала не приглянулся настоящему мужыку Марию. Но Сулла быстро доказал свою компетентность, приобретя расположение как солдат, так и Мария.
А римскими успехами в Нумидии обеспокоился царь соседней Мавретании (sic!)[5] Бокх, тесть Югурты. Объединив войска, родственнички внезапно напали на Мария, двигавшегося на зимние квартиры. Неожиданность и яростный натиск чуть было не сломили римлян, если бы не вездесущий Марий, носившийся всюду во главе эскадрона личной охраны. Сражение длилось весь день и начало ночи, затем Марий вывел свои измотанные войска из боя и приказал Сулле занять оборону на близлежащем холме у источника, сам же укрепился на соседнем. Цари не стали штурмовать холмы, зато плотно окружили их, зная, что римляне никуда не убегут. Нумидийцы и мавры разложили костры, всю ночь они ликовали, орали песни, выделывали кренделя конечностями. Лишь на рассвете Морфей упокоил незадачливых «победителей»…
Марий скомандовал атаку. Разом затрубили тысячи трубачей, и римляне, бодрствовавшие всю ночь, устроили многим африканцам Варфоломеевскую ночь в лучших традициях ККК. Правда, Югурте удалось смыться.
Марий продолжил марш, но на четвёртый день у Цирты снова пришлось дать сражение. Конница Суллы первой вступила в бой и атаковала своих коллег-мавров. Пехота Бокха же напала на римлян с тыла, а нумидийцы атаковали Мария с фронта. Югурта, прискакав к римлянам, сделал вброс, что лично выпилил самого Мария, в «доказательство» показав окровавленный меч. Сыны Ромула заколебались, варвары усилили натиск. Римляне уже готовились дать дёру, когда Сулла ударил во фланг мавров, а Марий организовал контрудар, завершившийся полным разгромом врага.
Бокх зачесал тыковку и отправил послов к Марию с предложением направить к нему двух надёжных людей, дабы перетереть о важных вопросах. Арпинат поручил ответственную дипломатическую миссию Сулле и легату Авлу Манлию. Те намекнули царю, что ссориться с Римом крайне нежелательно, ибо нехуй. В конце концов сторговались на следующем — Бокх выдаёт Югурту, взамен получает земли Западной Нумидии и статус римского союзника.
Конец немного предсказуем. Ничего не подозревавшего Югурту повязали, когда он прибыл к Бокху, Сулла немедленно доставил мерзавца Марию. Тяжёлая Югуртинская война наконец-то закончилась.
Furor Teutonicus, или Как Марий германцев геноцидил
Югурта был не самой главной занозой в заднице Рима, ещё ранее римляне столкнулись с племенами кимвров и тевтонов. Если последние считались расовыми германцами, то кимвры представляли собой самую настоящую НЁХ: непонятно откуда явились, к какому сорту варваров относятся. Германцы трижды последовательно опиздюлили римлян, но самая страшная катастрофа разразилась в 105 году под Араузионом, когда были разбиты сразу две армии пересравшихся друг с другом консулов. По разным оценкам римлянам пришлось списать от 80 до 120 кило-юнитов. В такой глубокой жопе сыны Ромула не оказывались со времён Канн: дорога на Рим открыта, Италию защищать некому.
Римляне в высшей степени фалломорфировали от таких событий, стали раздаваться голоса, чтобы во главе армии встал Марий, тем более что вскоре после Араузиона пришла весть о пленении Югурты. Находившийся в Африке Марий был вторично избран в консулы, причём с двойным нарушением закона: избрание прошло заочно, к тому же не прошло ещё десяти лет с момента первого избрания. Но, как и положено, всем было похуй, а противников Мария разогнали ссаными тряпками.
Прибыв в Рим, Марий занялся подготовкой армии. Он предпочёл возглавить остатки войск, спасшихся под Араузионом, чтобы сделать из них таких же суровых мужыков, какими стали «африканцы».
Мариевы мулы |
|---|
В походе Марий закалял войско, заставляя солдат много бегать, совершать длинные переходы, готовить пищу и нести на себе свою поклажу, и с тех пор людей трудолюбивых, безропотно и с готовностью исполнявших все приказания, стали называть «Мариевыми мулами». Правда, многие указывают, что эта поговорка возникла при иных обстоятельствах. Сципион, осаждая Нуманцию, решил проверить, как его солдаты привели в порядок и подготовили не только свое оружие и коней, но и повозки и мулов. Тогда Марий вывел отлично откормленную лошадь и мула, превосходившего всех свой крепостью, силой и послушным нравом. Полководцу так понравились животные, что он часто вспоминал о них, и потому, когда человека хотят шутливо похвалить за стойкость выносливость и трудолюбие, его называют «Мариевым мулом». 'Плутарх. Гай Марий |
А германцы не спешили нападать на Рим, предпочтя сначала разграбить Римскую Галлию и Испанию. Тем временем скоропостижно принял истинную веру коллега Мария Луций Аврелий Орест. Год заканчивался, а вместе с ним истекали консульские полномочия Мария. Оставив армию, он явился на выборы в Рим, где привлёк на свою сторону плебейского трибуна Луция Апулея Сатурнина. Тот начал пиарить Мария, арпинат притворно отказывался, в результате чего Сатурнин обозвал его предателем Родины, бросающим свои обязанности в такой опасный момент. И хотя все прекрасно понимали, что Сатурнин лишь неумело подыгрывает Марию, последнего всё равно в четвёртый раз избрали консулом, так как хороших, годных полководцев в тот момент не было.
Вернувшись к армии, Марий двинулся на германцев. Он разбил лагерь у реки Родан и занялся подвозом припасов, для удобства прорыв «канал имени Мария» до моря. Вскоре появились тевтоны с их союзниками, принявшиеся вызывать Мария на бой. Но арпинат на троллинг не вёлся, а солдат вообще заставлял группами появляться на валу и смотреть на врагов, приучаясь к виду варваров. Глядя на то, как германцы безобразничают в округе, римляне перестали срать кирпичами и даже стали проситься в бой. Марий, испытав чувство глубокого удовлетворения, говорил, что ждёт должного срока и места для победы, ибо ему так нагадали.
Тевтоны попытались взять штурмом лагерь Мария, но были отбиты. Тогда они решили идти прямо в беззащитную Италию. Шесть дней тевтоны непрерывно шли мимо лагеря, со смехом спрашивая римлян, не желают ли они что-нибудь передать женам, ибо скоро тевтоны будут в Риме. Когда варвары миновали лагерь, Марий снялся с места и не спеша последовал за ними, всякий раз останавливаясь поблизости в недоступных местах и воздвигая укрепления, чтобы ночевать в безопасности.
В итоге противники сошлись под местечком Aquae Sextiae. Начавшись во многом случайно, сражение постепенно переросло в дикую бойню, по итогам которой тевтоны чуть менее чем полностью были умножены на ноль. Отдельного упоминания заслуживают женщины тевтонов.
Но тут появились женщины, вооруженные топорами и мечами: со страшным криком напали они и на беглецов, и на преследователей, одних встречая как предателей, других — как врагов. Замешавшись в ряды сражающихся, они голыми руками вырывали у римлян щиты и хватались за мечи, не чувствуя порезов и ран, и только смерть смиряла их отвагу.
— 'Плутарх. Гай Марий
Что касается потерь, жители близлежащей Массилии ещё долго огораживали виноградники костями павших, а истлевшие трупы наполнили землю перегноем на такую глубину, что потом собрали небывалый урожай…
После битвы Марий получил известие, что он в пятый раз избран консулом, а ещё через несколько дней узнал, что его коллега Квинт Лутаций Катул, опасаясь дробить силы, отказался защищать Альпийские перевалы и отступил в Италию, куда сразу же проникли кимвры. Марий двинулся на соединение с Катулом и преградил путь варварам около местечка Верцеллы. Последующая битва стала ещё одним махачем, по количеству гурятины превзошедшим Аквы Секстиевы.
Бóльшая и самая воинственная часть врагов погибла на месте, ибо сражавшиеся в первых рядах, чтобы не разрывать строя, были связаны друг с другом длинными цепями, прикрепленными к нижней части панциря. Римляне, которые, преследуя варваров, достигали вражеского лагеря, видели там страшное зрелище: женщины в черных одеждах стояли на повозках и убивали беглецов — кто мужа, кто брата, кто отца, потом собственными руками душили маленьких детей, бросали их под колеса или под копыта лошадей и закалывались сами. Рассказывают, что одна из них повесилась на дышле, привязав к щиколоткам петли и повесив на них своих детей, а мужчины, которым не хватило деревьев, привязывали себя за шею к рогам или крупам быков, потом кололи их стрелами и гибли под копытами, влекомые мечущимися животными. Хотя они и кончали с собою таким образом, в плен было захвачено шестьдесят тысяч человек, убитых же насчитывалось вдвое больше.
— 'Плутарх. Гай Марий
После этого сражения Мария стали называть третьим основателем Рима[6].
Tres faciunt collegium, или Марий и демагоги
100-й год открывал перед Марием великие возможности. Он стал консулом в шестой раз[7], его кореша Луций Апулей Сатурнин и Гай Сервилий Главция — соответственно, плебейским трибуном и претором. Втроём они организовали хунту и первым делом нанесли удар по Метеллу Нумидийскому, цензору 102 года, пытавшегося вывести из сената Сатурнина и Главцию. Метелла изгнали из Рима. Затем Сатурнин провёл ряд законов — о снижении цен на хлеб и наделении землёй ветеранов Мария. Это вызвало лютое, бешеное негодование благородных аристократов, которых уже порядком заебали всякие сатурнины и главции, но в особенности этот быдлан Марий, осмелившийся шесть раз стать консулом, в том числе пять раз подряд!
Хунта торжествовала, но дни Сатурнина и Главции были сочтены. Произошло следующее — когда Главция баллотировался на консула, при неясных обстоятельствах был убит один из кандидатов, некий Гай Меммий. В его убийстве обвинили Сатурнина и Главцию, хотя последнего ещё раньше отстранили от участия в выборах. Вся знать сплотилась против «демагогов», в итоге сенат объявил Senatus consultum ultimum и поручил консулам Марию и Флакку расправиться с «бунтовщиками». Марию, только теперь сообразившему, в какой жопе он оказался, ничего не оставалось, кроме как подчиниться воле сената. Сатурнин и его сторонники были разбиты и сдались после обещания Мария пощадить их. Но арпинат уже не контролировал ситуацию: группа сторонников сената ворвалась в помещение, где содержались пленные, и… Голову Сатурнина ещё долго показывал на пирах сенатор Гай Рабирий…
У аристократов был двойной праздник: помимо уничтожения опасных демагогов, удалось опустить Мария! Мало того, что он кинул своих союзников, так ещё и совершил клятвопреступление, обещая Сатурнину сотоварищи неприкосновенность, а их в итоге перебили!
В этом же году родился Гай Юлий Цезарь, племянник жены Мария.
Aquila non captat muscas, или Не нужен!
Опозоренный Марий даже не стал принимать участия в выборах цензоров, провал был очевиден. Когда предложили вернуть из изгнания Метелла Нумидийского, Марий сопротивлялся как мог, но потерпел фэйл и предпочёл свалить из Рима в Азию, дабы не видеть триумфального возвращения своего врага.
В Азии Марий встречался с царём Понта Митридатом VI Евпатором, который любезно принял его, но арпинат нагло заявил: «Либо постарайся накопить больше сил, чем у римлян, либо молчи и делай, что тебе приказывают», — чем вызвал нехилый батхёрт у царя.
Вернувшись в Рим, Марий отгрохал дом недалеко от форума и зажил как обычный среднестатистический гражданин. В 91 году царь Бокх поставил на Капитолии статуи Победы с трофеями в руках, а рядом с ними — золотое изображение Югурты, которого Бокх передаёт Сулле. Марий, рассерженный тем, что Сулла присваивает себе его заслуги, собрался сбросить статуи, Сулла воспротивился, оба кликнули своих сторонников, но намечавшийся срач остановила вспыхнувшая Союзническая война. В ходе этой войны, являвшейся восстанием италийских союзников Рима, недовольных своим положением, Марий был легатом, отличился в нескольких сражениях, но его успехи огорчали командиров-аристократов, ведь рисковать собственной славой никто не хотел. В итоге от Мария избавились при первом же удобном случае — по истечении срока легатских полномочий.
Persona suspecta, или Так начинаются гражданские войны
Союзническая война завершалась, но у Рима появился новый враг — Митридат VI, который таки послушался Мария и накопил силы. Командовать армией сенат назначил Луция Корнелия Суллу, ставшего консулом на 88 год вместе с Квинтом Помпеем Руфом. Но Марий также желал заполучить командование. Он заключил тайное соглашение с плебейским трибуном Публием Сульпицием Руфом, который восхищался Сатурнином и во всём подражал ему. Сначала Сульпиций выступил с пакетом законопроектов — перераспределить италиков из 8 новых триб, созданных после Союзнической войны, по 35 старым, вернуть изгнанников, а также удолить из сената тех, чей долг превышает 2000 денариев.
Предложения Сульпиция вызвали бурление говн — видать много должников было в сенате, к тому же «коренные» римляне не хотели видеть замкадских италийцев в старых трибах.
Сулла и Помпей Руф также оказались в числе противников Сульпиция, объявив неприсутственные дни. Трибун заявил протест и потребовал поставить законопроекты на обсуждение, но был послан консулами в пешее эротическое. Тогда он собрал шестьсот телохранителей, которых именовал антисенатом, и с оружием в руках напал на консулов в Народном собрании, требуя отменить неприсутственные дни. Началась поножовщина, в которой погиб сын Помпея Руфа. Сулле удалось бежать. Удирая во все консульские лопатки, Сулла, пробегая мимо дома Мария,… неожиданно ворвался в него и скрылся от преследователей[8]. Поскольку Сулла не подозревал о сговоре Мария и Сульпиция, то его ждал настоящий разрыв шаблона, когда Марий вежливо намекнул своему бывшему подчинённому, что лучше не упорствовать. Марий выпустил Суллу невредимым через другую дверь, фаломорфировавший консул вернулся на форум и отменил неприсутственные дни, его коллеге Помпею Руфу также пришлось подчиниться.
Сульпиций, воспользовавшись отменой неприсутственных дней, провёл в Народном собрании свои законопроекты, добавив к ним ещё один — о передаче командования в войне с Митридатом Марию. Уже никого не ебало, что такие назначения делает сенат, а не Народное собрание, и что Марий не занимает какую-либо должность, позволяющую ему принять командование.
Сулла рвал и метал. Он отправился к армии в Кампании, ещё продолжавшей зачистку местности от италийцев, и повёл её на Рим. Помпей Руф, желая отомстить за сына, поддержал коллегу. Теперь уже фаломорфировавший Марий лихорадочно пытался собрать силы, но противопоставить закалённой армии, которую он сам же и создал, было нечего: в итоге Сулла с боем захватил Рим, вынудив Мария сотоварищи бежать. По предложению Суллы сенат и Народное собрание объявили Мария, Сульпиция и ещё десять человек врагами народа. Их имущество конфисковали, а за ними направили погоню.
Per aspera ad astra, или Приключения врага народа Мария
Сульпиций спрятался в одном имении, но был выдан собственным рабом. Сулла по достоинству оценил поступок: в награду даровал рабу свободу, затем приказал сбросить его со скалы за предательство господина. Голову Сульпиция выставили напоказ перед рострами…
Марию же удалось бежать в порт Остию и сесть на корабль. Но начался шторм, Марий начал кормить ихтиандра и сошел со спутниками на берег, где блуждал до ночи в поисках пищи. Победитель кимвров ободрял своих спутников, ведь ему ещё суждено в седьмой раз стать консулом! Кое-как Марий переночевал в лесу. На следующий день заметили сулланский патруль. Беглецы ринулись к морю и, увидев там два грузовых судна, бросились в воду и поплыли к кораблям. Мария, разжиревшего к старости, с трудом удерживали на поверхности двое рабов, но им удалось благополучно достичь одного из кораблей.
Тем временем сулланцы появились на берегу и прокричали судовладельцам, чтобы они либо пристали к берегу, либо выкинули Мария в воду и плыли ко всем чертям. Владельцы корабля, поколебавшись, всё же ответили, что не выдадут Мария, со слезами умолявшего их о защите. Но вскоре они передумали и, направившись к берегу, бросили якорь, предложив Марию подкрепиться и отдохнуть в ожидании попутного ветра на суше. Марий купился и сошел на берег. Кораблик же вскоре уплыл…
Всеми покинутый, одинокий, Марий долгое время безмолвно лежал на берегу, потом едва-едва поднялся и с трудом побрёл по бездорожью. Перебравшись через глубокие топи и рвы, полные водой и грязью, он наткнулся на хижину старого рыбака и попросил спрятать его. Рыбак отвёл его в тесную пещеру у реки, для маскировки набросал сверху тростника, веток и травы и так оставил Мария. Вскоре снова появились сулланцы, ставшие кричать на рыбака, требуя показать им убежище врага народа. Марий, услышав крики, разделся догола и бросился в болото. Брошенная одежда и выдала его: сулланцы вытащили Мария из болота и, как он был, голенького и покрытого грязью, отвели в близлежащий город Минтурны, где передали местным властям.
Мария разместили в доме некой Фаннии, по делу которой он в 100-м году вынес позорящий её приговор. Но та не испытывала ненависти к Марию и радушно приняла его. Он же заявил ей, «что не теряет мужества, ибо ему было хорошее предзнаменование: когда его вели к дому Фаннии и уже отворили ворота, со двора выбежал, чтобы напиться из протекавшего поблизости источника, осел, который весело и лукаво взглянув на Мария, сперва остановился против него, потом пронзительно закричал и запрыгал от радости. Из этого Марий заключил, что божество указывает ему на спасение, которое придет скорее с моря, чем с суши, ибо осел, не притронувшись к сухому корму, побежал прямо к воде» (Плутарх. Гай Марий). Хорошо же Марий разбирался в настроениях ослов!
А местные магистраты призадумались: Марий, конечно, объявлен врагом народа, с которым поступить нужно соответствующе, только вот законность решения вызывает сомнения. Поэтому никому не хотелось брать на себя неприятную работёнку. В конце концов к Марию с мечом вошел какой-то галл или кимвр (sic!). В комнате было мало света, и в полутьме варвару показалось, что глаза Мария горят ярким огнём. Затем раздался грозный голос: «Неужели ты дерзнешь убить Гая Мария?» Варвар выбежал из комнаты, роняя меч и кирпичи, с криком: «Я не могу убить Гая Мария!»
До граждан Минтурн наконец допёрло — это ж сам Гай Марий, спаситель Италии! Победителя кимвров отвели к морю и посадили на корабль. Сначала Марий прибыл на остров Энария, где нашел некоторых своих друзей. Из-за недостатка воды пришлось пристать к Сицилии, квестор которой чуть не захватил Мария, убив шестнадцать его спутников. Марий быстро, решительно съебал на остров Менинг, где впервые узнал, что его сын (также объявленный врагом народа) спасся и направляется к царю Нумидии Гиемпсалу просить помощи.
Ободренный этими известиями, Марий отважился переплыть с острова на Карфагенскую землю. Наместником Африки был тогда бывший претор Секстилий, человек, которому Марий не сделал ни зла, ни добра и от которого ожидал сочувствия и поддержки. Однако, едва Марий с немногими спутниками сошел на берег, его встретил посланец наместника и сказал: «Претор Секстилий запрещает тебе, Марий, высаживаться в Африке, а иначе он встанет на защиту постановлений сената и поступит с тобой, как с врагом римского народа». Услышав это, Марий был так удручен и опечален, что не мог вымолвить ни слова и долго молчал, мрачно глядя на вестника. Когда же тот спросил, что передать претору, Марий ответил с громким стоном: «Возвести ему, что ты видел, как изгнанник Марий сидит на развалинах Карфагена». Так в назидание наместнику он удачно сравнил участь этого города с превратностями своей судьбы.
— 'Плутарх. Гай Марий
Тем временем Марий-младший едва не стал жертвой козней Гиемпсала, но в итоге ему удалось бежать к отцу. Встретившись, они пошли вдоль моря и увидели дерущихся скорпионов. Марий-старший решил, что это дурное предзнаменование, и сразу же сел в лодку. Едва успели отчалить, как увидели всадников, посланных царем вдогонку и явившихся на то место, с которого они только что отплыли. Вновь вирус ФГМ спас своего носителя. Впрочем, исключение только подтверждает правило, не так ли?
Væ victis!, или Ня, смерть!
Тем временем в Италии начался Адъ и Израиль. Сулла, устроив дела, наконец отправился воевать с Митридатом. Но новые консулы Гней Октавий и Луций Корнелий Цинна немедленно пересрались друг с другом, в результате вспыхнувшей заварушки Цинна бежал из Рима. Сенат отстранил его от должности и назначил нового консула. Но Луций Корнелий Цинна в точности скопипастил действия Луция Корнелия Суллы: он бежал к армии, всё ещё добивавшей италийцев, склонил её на свою сторону и двинулся на Рим.
Марий, узнав об этом, немедленно переправился в Италию, набрав по пути шесть тысяч добровольцев, включая рабов, которых он называл «бардиеями»[9] и присоединился к Цинне. Сладкая парочка полностью блокировала Рим. Войска сената действовали нескоординировано, к тому же среди них началась эпидемия. В итоге Рим сдался. Цинна милостиво обещал, что никого не тронет, а вот Марий хранил зловещее молчание…
Одним из первых погиб консул Гней Октавий, отказавшийся бежать и спокойно восседавший в своём кресле, явное подражание событиям галльского нашествия на Рим. Его голова оказалась на Рострах форума, и именно она стала первой консульской башкой, выставленной на всеобщее обозрение…
Той же участи подверглись Гай Юлий Цезарь Страбон Вописк, претендент на должность консула 89 года, и Луций Юлий Цезарь, консул 90 года, герой Союзнической войны. Во избежание казни пришлось покончить с собой консулу-97 и цензору-89 Публию Лицинию Крассу и его сыну, тогда как другой его отпрыск, Марк Лициний Красс, будущий победитель Спартака, сумел бежать. Бывший кореш Мария Марк Антоний Оратор, консул-99 и цензор-97, спрятался у одного из своих клиентов, но из-за болтливости одного раба в убежище Антония нагрянули солдаты. По легенде, он так заворожил их своим красноречием, что солдафоны никак не решались исполнить приказ. Тогда командир отряда Анний, удивлённый задержкой, поднялся наверх и, увидев, что Антоний держит речь, а солдаты потупили взор и плачут, обматерил солдат, недрогнувшей рукой убил Оратора и доставил его голову обрадованному Марию…
«Анхария, сенатора и бывшего претора, повалили наземь и пронзили мечами только потому, что Марий при встрече не ответил на его приветствие. С тех пор это стало служить как бы условным знаком: всех, кому Марий не отвечал на приветствие, убивали прямо на улицах, так что даже друзья, подходившие к Марию, чтобы поздороваться с ним, были полны смятения и страха» (Плутарх. Гай Марий).
Странно, но своего злейшего врага Квинта Лутация Катула, консула 102 года, Марий тронуть не посмел, Цинна же не решился поднять руку на Луция Корнелия Мерулу, ставшего консулом вместо него. Обоих лишь вызвали в суд. Мария просили пощадить Катула, но в ответ слышали: «Он должен умереть». Катул заперся у себя в доме, зажег угли и задохнулся в дыму, Мерула же вскрыл себе артерии…
Марий и Цинна закрепили успех, «избрав» себя в консулы. Старый хрен Марий торжествовал: никто ещё не был консулом семь раз! Но он был уже слаб. Ему перевалило за семьдесят, а испытания последних месяцев могли сломить и молодых. Он трепетал при мысли о новой войне и возвращении Суллы, в итоге его начали одолевать ночные страхи и кошмары. Страшась бессонницы, окончательно поехавший Марий предался непристойному пьянству, желая таким способом призвать сон. У него началось колотьё в боку, во время болезни ему чудилось, будто он отправляется на войну с Митридатом, он проделывал всякие телодвижения и часто издавал громкие крики и вопли, как это бывает во время битвы…
А резня продолжалась: в первый день нового 86 года плебейский трибун Попилий Ленат по указке Мария сбросил со скалы трибуна прошлого года Секста Луцилия. По всем улицам были разбросаны обезглавленные трупы. Особенно свирепствовали «бардиеи», убивавшие хозяев в их домах, бесчестившие детей и насиловавшие жен…
Acta est fabula!, или Good night, sweet prince
Марий умер на семнадцатый день своего седьмого консульства. Террор прекратился. Бесчинствующих бардиеев собрали по приказу Цинны якобы для раздачи наград, после чего их окружили отряды Квинта Сертория и без жалости перебили. Власть узурпировал Цинна, подобно Марию последовательно занимая должность консула вплоть до 84 года.
Так прожил Гай Марий, первый семикратный консул Древнего Рима, стяжавший славу за великие победы над врагами, но опозоривший своё имя за террор против сограждан. Впрочем, у великих людей и недостатки великие, не так ли?
Алсо
В сочинении Плутарха «Сравнительные жизнеописания» Марий стоит в одном ряду с Пирром.
См. также
Ссылки
- Аппиан. Гражданские войны. Книга I
- Веллей Патеркул. Римская история. Книга II
- Гай Саллюстий Крисп. Югуртинская война
- Плутарх. Сравнительные жизнеописания/Гай Марий
Примечания
- ↑ Далее все даты по умолчанию до нашей эры
- ↑ В том числе пять раз подряд — почти рекорд для Республики, побитый только императором Октавианом Августом
- ↑ До того юзались и изображения других животных
- ↑ Марий — уроженец города Арпин
- ↑ Мавретания и Мавритания — разные исторические государства
- ↑ После Ромула и Камилла
- ↑ До него такой чести удостаивался только один человек — Марк Валерий Корв
- ↑ Позже в мемуарах Сулла писал, что был отведён к Марию для разговора под конвоем
- ↑ Искаженное название одного из иллирийских племён
